Подводя итоги проделанной работы, отметим прежде всего, что она рассматривается нами лишь как одни из этапов в деле изучения многоаспективного творческого наследия Георгия Петровича Федотова. Мы убеждены, что Федотов - мыслитель еще не вполне оцененный, и, представляется, сделать это в полной мере возможно лишь путем сопоставления и спецификации его творчества с более общим массивом как отечественной, так и зарубежной традиции философии истории. Сегодня важно понять особенности идейной позиции каждого из представителей названных выше течений. Наследие русских религиозных философов не монолитный комплекс идей и не идеологическая доктрина. Определенное единство в развитии русской религиозной философии несомненно, но оно не имеет ничего общего с единобразием, идейной монотонностью. Различия, причем принципиальные, были не исключением, а нормой. Требуется еще достаточно большая работа по изучению и интерпретации разных точек зрения, истоков и своеобразия концепций каждого из незаслуженно забытых русских мыслителей XIX-XX веков.
Какие выводы можно сделать уже на данном этапе, после рассмотрения основных историософских представлений Г.П.Федотова?
Федотов, как известно, мыслитель православный, и в этом качестве его более всего отличает стремление утвердить приоритет ценностей культурно - исторического творчества человечества. Он верит как в высокое предназначение человека, так и в то, что уже достигнутые им творческие вершины закладывают камни непрерывно воздвигающегося Храма, строительство которого - цель всего богочеловеческого процесса (идея "Нового Града"). Как бы ни звучало парадоксально, но условием движения к этой цели и, одновременно, препятствием на этом пути является человеческая свобода. Христианство, по Федотову, - религия свободы, свободной любви к Богу. Выбор пути света или тьмы зависит исключительно от свободной воли каждого человека. И что главное: выбор этот осуществляется всю жизнь и складывается из каждодневных решений. И любое их них, в конечном счете, оказывает влияние на весь исторический процесс - он, в сущности, и приводится в движение волей людей, стоящих перед постоянным выбором.
При наличии известной цели истории реальное её развитие может идти и идет часто в противоположном направлении. Позиция творческого оптимизма, которую занимает Федотов по отношению к человеческой истории, позволяет ему, при всем понимании ее сложности, верить в окончательное торжество светлых начал, видеть сквозь сумрак и хаос переживаемой им эпохи зарождение новой христианской веры. Такая позиция по отношению к целостному историческому процессу обусловливает видение Федотовым исторической судьбы России, или - скорее, - веру в то, что Россия окажется достойной своего великого призвания.
В своем понимании призвания России христианский мыслитель расходится с теориями о ее "мессианстве". Во-первых, он слишком хорошо знал европейскую культуру, чтобы чрезмерно превозносить бесспорные для него достоинства России и русского народа; во-вторых, он всегда предостерегал против смешения "православного" и "русского". Православие Федотов действительно рассматривает как всеобъемлющую культурную сферу. Русская Православная Церковь, в свою очередь, призвана воплощать вселенский идеал православия, - но только в своей части, так же как другие православные церкви и культуры. Россия прежде всего выполняет свой долг, свое национальное служение, не ставя себе задачей "горделивое спасение мира", хотя, конечно, это спасение без России немыслимо. По этим и некоторым другим вопросам Федотов, как видим, расходится с традицией славянофилов. Но рассматриваемый нами мыслитель, конечно, и не ограниченный и зашоренный западник. Постоянно отмечая общие культурые корни России и Западной Европы, он отчетливо видит русскую самобытность, наш особый путь среди народов мира. Кроме того Федотову удалось соединить то, что, как правило, разорвано в России разными идеологиями : верность святыням и верность свободе. Его не заносит ни к либерализму, ни к консерватизму. Главная тема любимого им Пушкина - "Империя и свобода" - это и его собственная тема.
Осознавая в глубине народной души свое историческое призвание, Россия, по Федотову, на своем пути совершила множество грехов. Мы, идя следом за христианским мыслителем, проследили, как Россия в своей истории трижды отрекалась от идеалов святости. Эти отречения сопровождались кризисами в различных областях русской жизни. Кроме того - и это обстоятельство нами тоже было отмечено - Россия имела "изначальный ущерб" в своей культуре - отрыв от древней философско-литературной традиции. Заметим, что не все русские мыслители разделяли этот тезис, Н.А. Бердяев, например, нашел его искусственным. Необычайной для всего круга "веховцев" и их единомышленников была и широта концепции федотовской работы "Трагедии интеллигенции", где приведенный выше тезис является одним из опорных. Нельзя кроме того не отметить, что исторический фундамент построений Федотова гораздо шире, нежели в "Вехах". Это позволяет ему не только осуществить более взвешенный анализ, но и - что является главным - избежать "разлагающего влияния" своего труда - именно такого, что оказали "Вехи" на современную им русскую интеллигенцию. Впрочем, Федотов, умудренный опытом Русской революции, склонен возлагать уже меньшую долю ответственности за беды России на интеллигенцию, как это делалось раньше. Он подчеркивает, что вина за революционную катастрофу ложится на все слои общества, на весь народ.
Русская революция для Федотова сложное и многоплановое явление. С одной стороны, - это логическое завершение длительных исторических процессов, с другой стороны - революция вовсе не фатальная неизбежность для России. К катастрофе подводило все то, что было "гнило и обречено" в русской жизни, вместе с тем она оборвала период подлинного национально-культурного возрождения. Как раз культурную разрушительность Русской революции тяжелее всего было принять Федотову, тогда как с необходимостью социальной революции в России он соглашался. Но и она развивалась далеко не так, как хотел бы это видеть Федотов со своей точки зрения христианского социалиста.
Разрушение многовековых культурных ценностей, поругание социалистических идеалов, последовательное уничтожение свободы в России - таковы для христианского мыслителя главные трагические последствия революции. Но отвлекла ли она окончательно Россию от своего исторического призвания, сделала ли невозможным продолжение служения ему? Другими словами : насколько новая, "советская" эпоха была насилием над историей, а насколько продолжением ее? Это, пожалуй, главный историософский вопрос, которым задавался Федотов, размышляя о новой России. Он находит убедительные подтверждения тому, что в новой российской действительности достаточно полно проявилось "московское" наследие - наиболее устойчивый элемент в народной душе, и старается найти за ним и более глубокие пласты: именно в последних должен сохраниться духовный опыт свободной и высококультурной Древней Руси.
Грехи и отречения России в серьезной степени дистанцировали ее от своих древних идеалов святости. Именно поэтому федотовские мысли о великом ее призвании всегда сопряжены с требованиями очистительного покаяния. Покаяние стоит перед Россией насущной задачей особенно в наш век, а сегодня, быть может, именно эта задача является первоочередной. "Начать возрождение России с самих себя" - призывал Федотов еще в 1918 году. Актуальность этого призыва, думается, к сегодняшнему дню вовсе не уменьшилась. Анализируя все работы Г.П.Федотова, в которых так или иначе затрагиваются вопросы русской истории, ее судьбы, ее настоящее и будущее в качестве единого текста, мы имеем перед собой, пожалуй, единственную в своем роде концепцию истории Отечества, - где явлениям духовной культуры отводится доминирующая роль.
Мы уже отмечали, что Федотов кроме работ философско-эссеистского плана не писал специальных, обобщающих трудов по русской истории. Именно поэтому требуется особенно внимательное отношение к его еще не в полной мере собранному у нас воедино научному и эпистолярному наследию. Уникальный его опыт, дополненный всем многообразием историософской мысли других русских мыслителей, может стать решающим вкладом в столь ныне необходимое деидеологизированное осмысление отечественной истории, в построение принципиально иной, более широкой и многоцветной исторической картины мира, в которой сможет найти свое достойное место все лучшее, интеллектуально мощное из вековых традиций русской исторической науки.
Федотовское наследие столь велико (на Западе вышло 6 томов его сочинений, а с 1996 года московское издательство "Мартис" реализует поистине впечатляющий проект полного, двенадцатитомного собрания сочинений Г.П.Федотова), его исторический метод столь оригинален и эвристичен, что, вполне естественно, рамки данного исследования не могли вместить ряд тем и проблем весьма актуальных и требующих своего осмысления. Назовем хотя бы некоторые из них.
Весьма перспективным представляется сопоставительное изучение федотовской методологии исторического исследования в сравнении с опытом школы "Анналов" в лице представителей ее третьего поколения Э.Леруа Ладюри и К.Гинзбурга. Одной из рабочих гипотез в этом плане может выступить сопоставление методологический установок современных анналистов в изучении истории ментальности с теоретическими приемами работы в сфере духовной культуры Г.П.Федотова. И наиболее эвристически продуктивным в этом плане было бы сопоставление известной федотовской работы "Русское религиозное сознание" с трудами Карло Гинзбурга, в частности, базовой с точки зрения артикуляции его методологических позиций книгой "Сыр и черви: картина мира одного мельника, жившего в XVI века" (См.: 90). Также вполне перспективным выглядит изучение самоей внутренней динамики развития научной школы И.М.Гревса с особым упором на изменение научной программы школы (объект и предмет изучения, трансформация методологических средств и т.п.)
Имея целью изучение становления и развития посткоммунистических сообществ, представляется эвристически продуктивным использование федотовского инструментария в виде противоречивого взаимодействия "родины" и "отечества". Эти категории, с нашей точки зрения, показывают сам механизм протекания общественной модернизации, характеризуя различные пути идентификации личности и общества.
Политически и идеологически актуальным представляется анализ федотовского наследия на фоне его противоборствующими рецепции в современной посткоммунистической России - использование его идей различными политическими силами, определённая тенденция замалчивания, весьма характерна также "подгонка" его философско - исторических взглядов под собственные клише и т.п.
В работе было прослежено, как федотовское наследие используется основными противообразующими силами реформируемой России. В данном случае ограничимся лишь один показательным примером "подгонки" под свои воззрения философских и идеологических позиций русского мыслителя. Речь идет об НТС - достаточно экзотической партии на авансцене политической жизни современной России. В пространной вступительной статье к избранным работам Г.П.Федотова (изданным, замечу, в Нью-Йорке) делается попытка показать близость взглядов православного мыслителя политической доктрине этой партии (См.: 378, с. 8). Это тем более удивительно, что в 30-е годы солидаристы очень "не взлюбили" (термин В.С.Варшавского) Г.П.Федотова и всех новоградцев за их "бесхребетность", поддержку "сталинской деспотии" и т.д. (См. подр.: 52, с. 90). Сейчас же, спустя много лет, единственным аргументом, свидетельствующим о "близости позиций" выступает характеристика Федотовым будущего строя как "трудового". Та бездна содержательных нюансов, которая здесь имеет место, ясное дело, не рассматривается.
Все эти лишь пунктирно обозначенные направления в изучении многогранного федотовского наследия ещё ждут своего исследователя, и наша работа, выразим надежду, является одним из шагов в этом направлении.
